«Дальше ждать было нельзя»: лидеры ополчения Крыма о событиях 2014 года

Как День защитника Отечества стал днём защиты Крыма

Михаил Шеремет – депутат Госдумы, в 2014 году – руководитель симферопольской городской организации партии «Русское единство»

23 февраля партия «Русское единство» традиционно проводила митинги в честь Дня защитника Отечества. Именно в этот день под зданием нынешнего Государственного совета Республики Крым начали собираться люди, им было не до празднования, потому что переживали из-за той ситуации, что складывается на Украине. Подходившие обращались с просьбами создавать дружины, ополчение, в разных формах.

Я обратился к Сергею Валерьевичу (Аксёнову – лидеру партии «Русское единство», ныне – глава Республики Крым), сказал, что нам надо защищать наши семьи, родных, близких, свой полуостров от этой коричневой чумы, которая с новой силой развернулась на Украине и хотела, как в мясорубке, перемолоть наш полуостров. Было принято решение и практически сразу же выставили столы и начали формировать народное ополчение, куда начали записывать добровольцев.

Фактически 23 февраля является днем создания народного ополчения Крыма, которое сыграло решающую роль в том, чтобы Крым бескровно вернулся домой, в родную гавань. На начальном этапе было сформировано 18 рот народного ополчения, они были разные по возрастным цензам, потому что записывались и стар и млад. Не отказывали никому, но в процессе уже пришлось сделать градацию, чтобы люди смогли выдержать те нагрузки, которые нам довелось перенести.

«Железная рота»: щиты, доспехи и рыцарская удаль

Олег Криворученко – начальник отдела по взаимодействию с общественными организациями и духовно-нравственному воспитанию ГБУ «Крымпатриотцентр» (в 2015 году – руководитель 11-й роты народного ополчения)

Когда в середине января начали усугубляться события в Киеве, стало понятно, что нам в Крыму надо как-то организовываться для поддержания порядка и направления в нужном русле. Я создал отряд, основой которого были кузнецы гильдии «Наследники Сварога», казаки и ветераны вооружённых сил. Основной задачей были поддержание порядка возле правительственных учреждений, школ, детских садов. Мы выставили пикеты на Чонгаре, чтобы контролировать проход нежелательных элементов на территорию Крыма.

23 февраля ребята, которые дежурили у здания Верховного совета, позвонили и сообщили, что собирается народ. Я туда приехал, выяснил, что действительно формируется народное ополчение. Подошел к Михаилу Шеремету, говорю, что у меня готовое подразделение. В тот день сформировали десять рот. Я сказал, чтобы нас записали 11-й ротой, потом её назвали «железной ротой».

Основные задачи 11-й роты – техническое обеспечение полка народного ополчения. Мы делали щиты, всевозможные заграждения. Ещё до этого я сформировал взвод медицины, все ребята прошли обучение в ДОСААФ через «Красный крест» и получили право на оказание первой помощи. Затем создали группу контроля прессы, это была отдельная группа где-то из десяти человек, это ребята со знанием иностранных языков. Они занимались, во-первых, охраной прессы, во-вторых, это элементы разведки – через прессу мы узнавали где какие события происходят.

Первым рядом во время возможных противостояний становилась 11-я рота, потому что у меня все реконструкторы, рыцари, и мы под куртками носили доспехи, потому что ребята работали в местах скопления, возможны были провокации, силовые действия. Это потом уже удалось купить старенькие бронежилеты. Опыт реконструкции повлиял, ребята натренированы работать в бугурте, в рыцарских сражениях, рукопашке, знали приёмы.

Мы обучали наших людей работать со щитами. Учли все недостатки щитов «Беркута», убрали дырки в нижней части щита, чтобы в случае попадания бутылки с зажигательной смесью, она не попадала на человека. Усилили их, сделали более мощными. Во время ожидания «поезда дружбы» наше подразделение не стояло на перроне, мы находились с противоположной стороны, как группа прикрытия на случай более серьёзных стычек, тут я не могу озвучить все нюансы.

Было состояние неопределенности. Во-вторых, были ограничения по силовому противодействию, мы запрещали наличие у своих людей разнообразное оружие, потому что люди были самые разные, ведь собирали их с улицы. Первая и главная наша задача была – не допустить провокаций и не допустить выхода оружия с воинских частей на улицы, для чего мы их и блокировали.

Плечом к плечу. Казаки на страже крымского «Беркута»

Вадим Иловченко – атаман Окружного казачьего общества Крыма

Основополагающая тенденция была дана 20 января, когда в Киеве «онижедети» начали в открытой форме противостоять подразделениям «Беркута», стремясь их физически уничтожить. Тогда несмотря на то, что в Крыму есть представители самых разных казачьих обществ, все атаманы встали в единый строй.

У меня, как у руководителя общественной организации, как у отца шестерых детей, уже начали возникать вопросы о нашем ближайшем будущем. Поэтому мы начали собираться активом нашей казачьей общины и состыковываться с руководителями наших общественных организаций, таких как «Русский блок», «Русское единство» и координировать с ними свои действия. Было понятно, что если мы сейчас не займём активную позицию и строго не определимся со своим ближайшим будущим, то начнётся в нашем многонациональном Крыму кровопролитие. У нас представители десятков народов и народностей, это была бы вакуумная бомба, где не хватает только одной искры для взрыва. И если бы он случился, то началась бы кровавая каша.

Точкой невозврата для меня и для казаков, которые были рядом, стал день похорон наших сотрудников подразделения «Беркут». 20 февраля, в день церемонии прощания, мы прибыли на площадь Ленина и поняли, что вот эти мёртвые тела наших сограждан – это край наших опасений, и если мы дальше будем вести себя пассивно, то эти тела будут везде, в каждой семье.

Прямо на площади мы – атаманы – стали в круг и начали обсуждать дальнейшие действия. И в этот момент стала подъезжать колонна автобусов. Они смогли вырваться из окружения в Киеве, у некоторых не было стёкол, фар, были обожжённые бока. Это были те сотрудники «Беркута», которые от имени крымского состава были на майдане. У них был жуткий вид, они вырвались с того места, где для них начинался ад. Они выходили из автобусов, обвешанные оружием, с касками. Народ расступился, сделал им живой коридор от автобусов к зданию театра, где лежали тела, люди им стали аплодировать, они уже тогда были для нас героями. Это было первое спонтанное проявление солидарности простых жителей Симферополя, которые не знали друг друга.

Одного из сотрудников «Беркута» я узнал, он оставил мне шрам на лице во время столкновений в 2011 году из-за поклонного креста в Феодосии. Он меня узнал, я подошёл к нему и сказал, что прошлое замяли и спросил, чем можно помочь. Тогда он сказал, что базу «Беркута» должны сегодня ночью штурмовать. Нужны были мешки с сыпучими материалами, чтобы баррикадироваться. И мы начали действовать, нашли людей, которые оказали спонсорскую поддержку, нам этого хватило на четыре камаза с песком, мелким щебнем и отсевом, и полторы тысячи мешков. Привезли всё это на базу «Беркута» и всю ночь устраивали баррикады. Двое суток мы там дежурили.

События возле Верховного совета мы встретили подготовленными, изначально мы не знали, что будет формироваться народное ополчение. Моя 10-я рота формировалась из казаков. 23 февраля вечером прошло первое заседание командиров народного ополчения Крыма. Там, к сожалению, пути казачьего общества и народного ополчения разошлись, потому что мы считали, что должны защищать базу «Беркута», где ожидался штурм со стороны украинской «Альфа» (спецподразделение СБУ).

25 февраля состоялось внеочередное заседание президиума Верховного совета Крыма, куда меня пригласили. Приняли решение, что 26 февраля будет внеочередное пленарное заседание парламента. Требовалось срочное определение статуса Крыма.

Охотничий азарт: «или мы, или нас»

Иван Исаев – взводный, а позже руководитель 13-й роты

В то время майдан постоянно показывали по телевизору. Мы с несколькими товарищами определились, что надо что-то делать, иначе это дойдет и до нас. 23 февраля мы собрались под Верховным советом и записались в ополчение. Я не сразу стал ротным, какое-то время я был взводным, потом только повысили.

В основном нам поручали охранять здания прокуратуры Крыма, воинские части, некоторые здания в городе. 26 февраля мы были на передовой. Нахватались мы газа тогда, я два дня глаза не мог нормально открыть, как будто песок засыпали. На следующей день мы были на ж/д вокзале, на перроне, ожидая так называемый «поезд дружбы». Страха ни у меня, ни у товарищей не было, был какой-то адреналин охотничий азарт – или мы или нас.

Люди в ополчении постоянно менялись, кто-то на работу ходил. Люди у нас были самого разного возраста, были даже 16-летние ребята. В ходе нашей работы нам доводилось сталкиваться с молодыми людьми от 18 до 25 лет, которые расклеивали по городу листовки, где написано, что Крым – это Украина, наклейки с символикой «Правого сектора» (организация запрещена на территории РФ).

Позже я работал и в официальном ополчении, проработал до 2017 года, был сокращен. Ополчения как такового уже и нет. Из тех, кто участвовал в Крымской весне, там наверное меньше 50% осталось. Может быть оно и надо как какая-то вспомогательная структура для совместных патрулей с полицией, а в остальном – нет. Ополчение возникло в тот момент, когда оно было необходимо.

Жизнь после

После событий Крымской весны многие ополченцы стали постепенно покидать его, поскольку понимали, что необходимость защищать родную землю возникает в опасное время, в мирное же – следует трудиться на её благо. Сегодня в Крыму вопрос необходимости существования Народного ополчения расценивается крайне неоднозначно: одни считают его неотъемлемой частью нового Крыма, другие – рудиментом переходного периода.

Народное ополчение явилось естественной реакцией в момент угрозы. Перед лицом этой угрозы народ объединился не по принципу классовой или национальной принадлежности, а, прежде все, по принципу того, что мы – крымчане. Говоря о самоорганизации крымчан в 2014 году, невольно вспоминаются строки из повести Гоголя «Тарас Бульба». Ополчение стало «широкой, разгульной замашкой русской природы», когда «бранным пламенем объялся древле мирный славянский дух» в ответ на киевские события, ставшие для крымчан тем самым «огнивом бед».